"Хобби - свобода"
 - Известный актёр театра  Ленком  Сергей Чонишвили в шутку называет себя специалистом по тайнам и играм. "Королевские" и "Жестокие" игры он играет в театре. На телевидении гремели "Петербургские тайны". Да ещё снимался в фильме Елены Цыплаковой "Семейные тайны". Не так давно вышла небольшая книга стихов и прозы "Незначительные изменения", - и мы узнали Чонишвили-писателя. И теперь в свободное от работы в кино и театре время актёр пишет роман "Человек-поезд", который тоже надеется издать.
   Обо всех этих чудесах с Сергеем Чонишвили решила побеседовать наш корреспондент Лада Акимова.
 - Я не спрашиваю, почему вы стали актёром. Спрошу лучше, почему вы не стали писателем?
 - Потому что не собираюсь им становиться. Я пытаюсь занять в литературе свою нишу, но исключительно в виде хобби. Именно по этой причине моя книжка вышла на год позже, чем могла бы выйти.
 - У вас так много свободного времени?
 - У меня его просто нет.
 - Тогда откуда же взялось столь странное хобби? Ладно бы спичечные коробки собирали или какие-нибудь этикетки. Обычно под словом "хобби" мы подразумеваем подобные занятия. А писательство - дело серьёзное, ответственное.
 - Нет, как раз то хобби, о котором вы говорите, требует большего времени и большей кропотливости. Я же пишу о том, что ещё не сыграл. Как будто доигрываю что-то - на бумаге.
 - Не поняла.
 - У каждого человека, и у меня в том числе, есть какие-то проблемы, которые на данный момент его волнуют. Вот их-то я и пытаюсь литературно оформите найти какие-то образы, метафоры. Иногда они кажутся излишне громоздкими или излишне эстетскими, но, как потом выясняется, они понятны населению. И мне остаётся только выразить всё это на бумаге путём подбора правильных слов и складывания их в правильные предложения.
 - Нас всех учили понемногу, чему-нибудь и как-нибудь. Так, что ли, получается?
 - Я думаю, что стихи так или иначе писали все.
 - Я не писала.
 - Тогда вы - счастливое исключение. Я убеждён, если сейчас выйти на улицу и провести опрос, то результаты его будут таковыми: практически каждый хоть одно стихотворение да написал. С прозой, конечно, сложнее. Но вот есть феномен Б. Акунина. Это ведь хорошая литература для отдыха и тоже хобби своего рода. Просто кто-то читает книжки, а кто-то не читает, вот и всё.
 - Ну знаете, кто-то читает только Маринину, а кто-то по-прежнему Льва Толстого.
 - Лично я буду с опаской относиться к человеку, который читает только Льва Толстого. Думаю, прав был Андрей Тарковский: искусство не должно тянуться к народу и быть на сто процентов понятным. Художник должен говорить на том языке, на котором он сам разговаривает, ни на кого не обращая внимания. Да, с одной стороны, я хочу, чтобы меня понимали чуть больше, чем семь человек, - иначе то, чем я занимаюсь , теряет смысл. Но я вовсе не стремлюсь, чтобы меня понимали миллионы. Если в зале сидят 300 человек и 200 из них следят только за сюжетом и ни на что другое не отвлекаются - это уже неплохо.
 - Неужели вам не хочется, чтобы они смотрели исключительно в вашу сторону.
 - Я больше всего люблю, когда история, в которой я принимаю участие, имеет успех. И пусть это происходит в ущерб моей собственной персоне.
 - Значит, вы принадлежите к тому редкому типу актёров, которые не тянут на себя одеяло?
 - Считаю это непрофессиональным.
 - А как же быть с актёрским тщеславием? Или вы совсем нетщеславны?
 - На ваш взгляд, какой я актёр?
 - Как какой? Хороший. Популярный.
 - А я считаю, что не популярный, а - востребованный.
 - И какая тут принципиальная разница?
 - Ну вот "Блестящие" - девочки популярные, но востребованы они исключительно теми, кто делает на них деньги. Не хочу ничего плохого сказать про "Блестящих" и себя не хвалю, но я знаю, что те люди, с которыми я когда-либо работал, запомнили мою фамилию и при желании ещё раз мною воспользуются.
 - Но всё же свою популярность вы не сможете отрицать. Вас узнают на улице.
 - И тем не менее я спокойно езжу в общественном транспорте и достаточно комфортно при этом себя чувствую. Может быть, потому, что очень быстро перемещаюсь от вагона к вагону, по эскалатору всегда бегу, даже наверх. Обычно еду с книжкой, воротник поднят, и я не думаю, что настолько интересен внешне, чтобы на меня обращало внимание дикое количество народа. Ну обернётся кто-то, посмотрит - где-то я это лицо видел. Если говорить честно, по большому счёту я ещё ничего и не сделал.
 - То есть как ничего? Что вы имеете в виду?
 - Я не сыграл ещё такой роли, как, например, Олег Янковский в фильме "Полёты во сне и наяву". Надеюсь, это у меня ещё впереди. А так-то галочек можно много поставить. Студенческий спектакль "Цена" по пьесе Артура Миллера, сделанный исключительно на собственные деньги, на голом энтузиазме. В те времена это была единственная постановка Миллера в Москве, поскольку в это время он был запрещён. "Игра в жмурики" - первый независимый театральный проект. "Петербургские тайны" - один из первых наших сериалов, который понравился публике. Именно после него стали один за другим снимать телевизионные сериалы. Недавно прочитал, что я вхожу в десятку самых востребованных актёров закадрового звучания. Прочитал с радостью, но по большому счёту всё это ничего не значит. Дача на Канарах пока у меня не появилась и материального благополучия нет как нет. В моей жизни ничего не изменилось.
 - Ну, приятно же, чёрт возьми.
 - Мне приятно другое. Например, издать книгу по собственному макету, подержать ее в руках, найти парочку изъянов и понять, что именно в следующий раз делать не следует.
 - А почему вы называете съёмки в кино иди работу на сцене - "истории"?
 - Потому что всё, что происходит с человеком на сцене и на экране, и есть история, и взаимоотношения людей - тоже история.
 - Вы стали актёром потому, что захотели стать участником такого рода историй?
 - Я стал актёром только потому, что это свободная профессия. До этого я собирался быть океанологом. Мне казалось, что океанолог - это человек, который не имеет границ. Что поделаешь, я - дитя социалистическою прошлого, и во мне всегда было желание стать независимым человеком. А профессия актёра действительно свободная профессия. И плюс ко всему актёр - пожалуй, единственный человек, который умудряется за одну жизнь прожить сразу несколько жизней.
 - Откуда у актёра свобода? Он от всех зависит - от режиссёра, от оператора, от автора, наконец.
 - Правильно, если я работаю с одним режиссёром и в одном месте, тогда я безумно зависим. А когда работаешь в двадцати местах, сохраняется видимость независимости. И есть радость от того, что ты можешь уйти в индивидуальное творчество, которое, наверное, абсолютно никому не нужно, но тебе оно даёт возможность не деградировать как личности. В моём случае - это написание каких-то историй, которые складываются в голове. Вот и всё.
 - Можно узнать, как вы попали в Ленком?
 - Случайно. Театру очень нужен был актёр на роль Никиты в "Жестоких играх". Этим актёром оказался я. Таким образом я вытащил счастливый лотерейный билет.
 - Вы верите в случаи?
 - Верю. Но случаев в жизни бывает очень много, поэтому самое главное - не просто его разглядеть, но и быть к нему готовым.
 - Вы так всё чётко раскладываете по полочкам, может быть, вам нужно было быть патологоанатомом?
 - Я сделал два вскрытия.
 - Вы серьёзно?
 - Да. Мне нужно было понять, что это за работа. На гастролях в Воронеже утром я ходил в городской морг, а вечером играл спектакль.
 - Вы настолько глубоко вживаетесь в роль?
 - Мне это нужно было для сценария, который, к сожалению, так и остался ненаписанным.
 - Бог с вами, а для чего понадобилось вскрытия-то делать?
 - Чтобы профессионалы не схватили меня за зад и не сказали, что я не знаю этой профессии.
 - Сейчас вы скажете, что в кино вы тоже попали совершенно случайно.
 - Не скажу. С кино дело обстояло так. Карен Шахназаров пригласил меня попробоваться на роль главного героя в картину "Курьер". А потом сказал: "Старик, всё было хорошо, но у тебя старый циничный глаз". А было мне тогда 20 лет. Я долго не снимался в кино, потому что работал в театре, служил в армии, а потом у Саши Басова сыграл главную роль.
 - Вам никогда не хотелось самому стать режиссером?
 - Нет. Пока не хочу менять профессию.
 - А совмещать обе профессии?
 - Это плохо получится - у режиссёра совсем другой склад ума.
 - Скажите, как вы относитесь к тому, что актёры, играющие главные роли, иногда выходят со словами "кушать подано"?
 - Если актёр, играя главную роль, выходит в каком-то спектакле со словами "кушать подано!" и делает и то и другое одинаково хорошо, я скажу ему: "Браво!" Но если он играет всего одну главную роль и в восемнадцати спектаклях выходит со словами "кушать подано!", мне жалко этого артиста, потому что он зря тратит своё время. А если он играет одно только "кушать подано", а где-то на стороне - главную роль, мне жалко этот театр, который не понимает, какого артиста он может потерять.
 - Но сейчас актёры вообще весьма скептически относятся к массовке, считают, раз ты играешь в массовке, значит, можно и схалтурить - зритель не заметит.
 - Сам я четырнадцать лет не вылезал из массовки. А по поводу халтуры скажу вам следующее - сцена мстит.
 - Что вы имеете в виду?
 - Точно вам говорю, она не даст возможности вообще что-либо делать. Сцену нужно уважать в любом случае, даже если ты сегодня на коне, в первых рядах. Нельзя относиться к ней наплевательски. Она отомстит. Обязательно.